Автор: Диляра Тасбулатова
15 апреля Алле Борисовне Пугачевой, «нашему всему», исполняется 75: на первый взгляд, дата не очень вдохновляющая, но ведь это для кого как. Ибо певица «всея Руси», по слухам, во всеоружии: отпразднует юбилей на Кипре, на банкет приглашены 160 персон со всего света.
…Дай-то бог, как говорится: как бы ни упражнялась желтая пресса по ее поводу, и 20-30-40 лет назад, и сейчас, «Борисовна» жива-здорова, счастлива в своем новом замужестве, окруженная детьми, заботой близких et cetera. Что и говорить, всем бы так: как писала одна язвительная критикесса, старость лучше встречать в тепле и с внуками, чем в плохо отапливаемом скорбном доме (хм, свежая мысль).
К Пугачёвой, впрочем, все эти обывательские досужие рассуждения мало применимы – и дело не только в том, что она суперзвезда (Шульженко тоже была звездой, под песни которой штурмовали Берлин, а умерла в одиночестве, полузабытая, как раз Пугачёва ей и помогала, и больше никто), а в ее, пугачёвской то бишь, бешеной энергетике. Любители звездных биографий, жадно поглощающие подробности жизни великих, порой малоаппетитные, могли бы многое нам порассказать: кто умер чуть ли не на помойке, кто потерял талант (голос, здоровье, деньги), кто проигрался в пух и прах или бросил жену с малыми детьми и тэ дэ. Иные злорадствуют, другие, наоборот, сочувствуют, третьи, специализируясь на биографиях селебрити, шершавым языком плаката пересказывают подробности вперемежку с дикими неправдоподобными сплетнями. Затем следует резюме: жил бы как мы, честные обыватели, похоронили бы не за плинтусом или в коробке из-под телика, а на Новодевичьем (как вариант – Арлингтонском, Сан-Микеле, Пер-Лашез и пр.). Светит ли авторам этих опусов хотя бы Троекуровское? Вот в чем вопрос.
Что же касается персонально Аллы Борисовны, она уже в детстве была, что называется, не как все, удивительный ребенок: хулиганистый и в то же время усидчивый. Могла бесстрашно ринуться навстречу местному подростковому «пахану», которого другие боялись до смерти, и в то же время играла, как ей было строго наказано, три часа в день на привезенном издалека пианино, ни разу не пропустив своих штудий. Была, как ей самой казалась, некрасивой: рыжая, в старушечьих «бухгалтерских» очках, с косой (стрижку ей не разрешали, как она ни умоляла). Но при всей своей «некрасивости» (на старом фото – вполне себе симпатичная девочка в очках, с виду отличница и тихоня) была заводилой, вредной, бесстрашной, к тому же клоунессой, изображавшей окружающих в лицах. Да так, что эти окружающие со смеху помирали. Скандальная, что тоже правда – но вроде как не на пустом месте, а по делу: то окоротит хулигана, то училке возразит, а позже, уже во взрослом виде, ее норов отозвался несколькими, как пишут акулы пера, «дебошами». Хм… Ну, сами посудите, можно ли назвать дебошем ее ссору с администрацией отеля, отдавшего заранее заказанный для нее номер другому постояльцу? Подозреваю, что иностранцу, за валюту: сказалось наше знаменитое низкопоклонство и рабство. Всё бы ничего, если бы скандал не раздули (до сих поминают, хотя лет сорок уже прошло) – Пугачёвой же ее принципиальность в защите своих прав отлилась некоторыми санкциями. Притом, что какой- нибудь нардеп мог и морду набить официанту – и ничего, с рук сходило.
В принципе, что неудивительно, пробивалась она довольно трудно (удивительно, что таки пробилась): почитайте хотя бы Википедию, отразившую, пусть и сухим языком, энциклопедия же, этапы ее большого пути: приходилось без конца искать муз. коллективы, переходить с места на место, пока, наконец, не позволили спеть сольно. То ли «целых» сорок минут, то ли целый час, при том, что она вполне могла бы держать зал и четыре часа подряд, а то и больше.
Победа в Болгарии, на «Золотом Орфее», с песней «Арлекино», которую до сих пор помнят и крутят, смотрят по видео, закрепила за ней место первой среди первых, с кем в СССР никто не мог сравниться. Пугачева, что называется, дала жару, повергнув публику в натуральный шок. Этот ее отчаянный смех клоуна – собственная режиссура, ее персональная придумка, – в финале ее артистизм, голос, богатый модуляциями, с интонационными переходами от исповедальности, как у нас любят говорить, до трагизма и шутовства… Боже ж ты мой, такое разве возможно? Ее перевоплощение в трагического коверного, ее балахон, ее облик рыжеволосой юной красавицы, продувной бестии, чьи магия, драйв, голос, свободно парящий в разных регистрах, мгновенно завладевали залом: откуда это чудо взялось-то? Из края победившего всё и вся пролетариата? Ничего себе.
…В юбилейном тексте (так скажем) не принято писать от первого лица, от себя то бишь, но я всё же осмелюсь: кроме нее и, может, еще пары-тройки исполнителей, от советской эстрады меня натурально тошнит. Голоса были, и еще какие, но, извините, песни…
Говорят, Магомаев сам не переносил эту свою «Свадьбу», хотя советский слушатель просто изнемогал от восторга, а Магомаев, певец, без сомнения, великий, оперного уровня, привычно поддавал нужного жару с непременными нотками пафоса. То ли искусственно (ну говорю же, самого тошнило), то ли в манере, принятой в те времена, патетически взвинченной. Даже когда речь шла о какой-то там свадьбе, а не о погибших летчиках, в исполнении Пьехи с ее вечным хитом «Огромное небо».
Именно поэтому Пугачева первая разрушила железный занавес между нами и ими: их попса – того времени по крайней мере, – порой граничащая с великим искусством, отличалась громадным разнообразием приемов и музыкальным богатством, интонационным прежде всего; голосовой изощренностью, свободно переходящей из одного стиля в другой. Пугачева первая продемонстрировала, что это возможно – ну и выбор песни, конечно, повлиял. Будучи меломанами-западниками, а не «славянофилами», многие наши соотечественники до сих пор признают величие этого номера, который не устаревает, хотя уже прошло почти сорок лет.
…За полгода до своего болгарского триумфа, Пугачева, чуть ли не анонимно, спела в знаменитом новогоднем фильме Рязанова, мегахите, который видели, наверно, почти миллиард зрителей (умножьте на годы). Кто это? – вопрошали многие (точно не знаю, было ли широко известно, что это именно Пугачева, а не кто-то еще). Ну не сама же Брыльска? Камбурова? Да нет вроде… От тонкого лиризма и, опять-таки, ветвящегося сложного интонирования (послушайте еще раз «Хочу у зеркала спросить…») до открытой эмоциональности и эстрадного размаха «Арлекино»: вот это диапазон, вот это да. Это вам не вечная Ротару с ее ровным, как степь, старательным исполнением, хоть и при наличии незаурядного голоса. Как говаривал какой-то знаменитый оперный певец, с голосом и дурак споет.
Пугачевский диапазон, подвластный разве что Стиви Уандеру – может, даже Уитни Хьюстон, ровнее, хотя никто не отрицает мощь и красоту ее вокала. Недаром муз. критики говорят, что Пугачева владеет всеми жанрами, от баллады до соула, мастерски переходя из октавы в октаву без видимых усилий.
Интересно, что Пугачева, как никакая другая звезда, интересовала публику с многих сторон: и со стороны личной жизни особенно. Интернет полон всякой белиберды под «манящими» заголовками типа «50 мужчин Пугачевой» (а может, 100?!). А даже если и так, кому какое дело, хотя, извините, не думаю, что у нее, трудоголика, работавшей всю жизнь на износ, было время на полсотни романов. Как-то раз она осмелилась поставить на место не кого-нибудь, а самого Живкова, всесильного генсека болгарской компартии, когда он намекнул на продолжение банкета у себя в номерах – «Я вам не бл..ь, я советская певица!»
«Советская» сейчас звучит (ну, после перестроечных разоблачений «нравственности» правящего класса и его культур-деятелей) весьма иронически. Пугачева же, понятно, вкладывала в это определение ясный смысл: я на работе, дядя, я – талант, лицо страны, а не девица по вызову из императорского театра для услады властей предержащих. Так что ваш «харрасмент», как сейчас говорят, не пройдет, извините.
Другая тема для полуграмотных акул пера, подвизающихся на дешевых сайтах для простодушных баб Мань, – мужья Пугачевой. Муж номер один, номер два, три и так далее: перетирают и так, и эдак, всё не могут успокоиться. Особенно волнует последний супруг, юный по сравнению с женой, хотя придраться-то, собственно, не к чему: Галкин и сам не беден, так что заподозрить его в корысти профессионального жиголо затруднительно. Замок в Грязях, заметьте мимоходом, подарил он ей, а не она ему. Пугачева так и говорит: в первый раз вижу щедрого мужчину, других-то я сама содержала.
«Сильная женщина плачет у окна», – поет уже зрелая Алла, как и всякая сильная женщина столкнувшаяся со слабостью и предательством мужчин. Ну, это общее место, как говорится: после развода, как правило, они говорят, что, мол, поди уживись с такой звездой, вечно тянущей одеяло на себя. Так если не равен ей, не женись, а равен, бери жену-обслугу, тихую и работящую, всё донельзя просто.
У Пугачевой, конечно, были разные периоды – лучше и хуже, были и песни пошловатые, наряду с великими, всё было, чего уж там. Никто не совершенен, или – «у каждого свои недостатки», как говорит миллионер в финале «Девушек», которые «в джазе». Одно поражает – она всегда была под прицелом и часто – объектом настоящей травли, исходящей из самых верхов, от советской номенклатуры: заказные статейки в центральной прессе были призваны создать образ вульгарной хамки, хотя Алла Борисовна попадала в переплеты уж точно не по своей вине. Всякий раз отвечая на пренебрежение, на отношение к артисту как к обслуге.
Зато так называемый простой зритель всегда получал от нее настоящий заряд эмоций (хотя звучит как общее место, слова стираются, к сожалению): даже на телекартинке видно, как она сливается с залом, как побеждает, стоит ей запеть, самого сонного зрителя, как взаимодействует с толпой, завораживая ее, электризуя…
Можно сказать, Алла и слушатель-зритель (на концертах живьем, повторюсь, это особенно видно) становятся единым телом: скорые, конечно, не дежурят, как это было на выступлениях Майкла Джексона, хотя в свое время эффект был сравнимый. Недаром ее причисляют к сонму великих исполнителей Америки, стране, первой по количеству выдающихся музыкантов поп и рок-музыки.
Несмотря на кризисы (которые, конечно, бывали), личные и профессиональные, Пугачева в своем роде – идеальная звезда, причем вне жанра (и песни из «Иронии» тому доказательством), способная – такие эксперимента были – петь и в опере.
И еще: она из тех, кто работает вроде легко, хотя кто знает, что стоит за этой видимой легкостью, какой пот и какая кровь. Док. фильм о репетициях Майкла Джексона, легкого, как пух, на сцене, демонстрируют нам, какой это нечеловеческий труд.
…Она как-то говорила, что во время концерта сливается с публикой, так сказать, в экстазе, принадлежа ей целиком и полностью. В этом, видимо, и состоит тайна ее тотальной популярности. С юбилеем, Алла Борисовна!
фото: FOTODOM
